Книга 90-е: Шоу должно продолжаться [СИ] - Саша Фишер

чмошник.

— Он под Маркизом ходит, пожалуется, — Бегемот опасливо выглянул в окно, будто гопники могли бежать следом за троллейбусом. Но в темноте их было, конечно же, не видно.

— Друг мой Бегемот, — я усмехнулся и приобнял толстяка за плечи. — В смысле, Абаддон, конечно. Я очень ценю твои советы, но все-таки как и с кем мне разговаривать, я как-нибудь сам решу, договорились?

— Какой-то ты… — Бегемот покосился на меня с опаской.

— Какой? — усмехнулся я. — Странный? То-то я думаю, что проснулся как будто немного не в себе.

— Нам на следующей выходить! — сказал Астарот, который изо всех сил пытался сделать вид, что только что ничего не произошло.

Троллейбус высадил нас посреди мрачного нигде. Пустырь, бетонный забор и облезлый павильон остановки. Через дорогу — какие-то кусты, деревья и непонятные постройки. Надо же, запустение какое. Я эти места помню совершенно другими. Там, где сейчас забор, стоит сверкающий всеми цветами радуги торговый центр, на противоположной стороне — аллея с постоянно действующей фермерской ярмаркой, а дальше — отмытое и отреставрированное здание Колхозного рынка. Этакий памятник советской эпохе. Вот мимо этого самого рынка нам нужно было пройти. И еще чуть-чуть до дворца культуры химзавода. «Химики» в мое время был книжной барахолкой. А сейчас, видимо, вполне действующий ДК, раз у нас в нем концерт.

Добрались мы до него без приключений. Купол «Колхозного рынка» был темным, только одинокая тусклая лампочка освещала наглухо закрытую будку. Сторожа, наверное.

И когда мы его прошли, мои приятели явно приободрились. Стали слышны громкие крики, смех и даже звуки какой-то музыки. «Ангелы Сатаны» прибавили шагу, почти даже помчались.

На крыльце толпился народ. Довольно много, но не сказал бы, что многотысячно. У Генки на том самом ностальгическом мероприятии, с которого меня сюда и отправили, пожалуй, побольше было. Кроме того, его клуб и сам будет побольше по вместимости, чем «Химики».

— Нам через служебный вход, — сказал Астарот и с важным видом двинул вдоль крыльца. «Царь во дворца!» — подумал я. Кое-кто из курящих на крыльце зрителей проводил нас взглядами. Нда, публика… Девчонки, на вид старшие школьницы, были наряжены в экстремально-короткие юбки и сетчатые колготки. На лицах макияж в стиле «вокзальная проститутка», волосы начесаны или поставлены в высокие конские хвосты. Парни… Парней мне разглядывать было не так интересно.

Мы поднялись на боковое крыльцо и оказались в узком коридоре типичного конторского вида. Там было накурено, чуть дальше от входа на полу лежал патлатый парень с выражением идиотского счастья на лице. Над ним меланхолично курил второй, похожий, как брат-близнец.

— Эй, вы еще кто? — раздался женский голос из открытой крайней двери. — Где Артем, почему всех подряд через служебный вход пускают⁈

— Мы не все подряд! Мы "Ангелы Сатаны'!- возмутился Астарот, останавливаясь на пороге комнатки. — Мы выступаем сегодня!

Комнатка была под стать коридору — стены, которые сто лет не красили, два стола буквой «Г». За одним из них сидит толстая девица в красном свитере с высоким горлом и кожаной куртке, которая на ней явно не застегивалась. Нечесанные волосы свисают с одной стороны. На запястье — браслет из булавок. На шее — такое же ожерелье. Перед ней на столе лежит тетрадка в клеточку. Она оттопырила губу, полистала ее в одну сторону. Потом в другую.

— Как, еще раз, ваша группа называется? — подозрительно прищурилась она.

— «Ангелы Сатаны»! — гордо приосанился Астарот, развернув плечи. Наверное, чтобы толстая девица могла по буквам прочитать надпись на футболке.

— Не знаю, где вы выступаете, — презрительно сказала она. — В списке вас нет!

— Как это нет? — взвизгнул Астарот. — Мы же договаривались с Евгением!

— А на прослушивании были? Номер ваш где? — девица протянула вперед ладошку. Пальцы испачканы синими чернилами.

— Эээ… Что за прослушивание? — осекся Астарот и бросил на меня беспомощный взгляд. — Нам никто не сказал…

Глава 6

— Какое еще прослушивание? — повторил Астарот. Когда он психует, у него голос становится такой мерзко-визгливый, как у тетки-истерички.

— Вы член рок-клуба? — сквасив высокомерное лицо, спросила девица, оглядев всю нашу компанию.

— Мы с Евгением договаривались! — продолжал гнуть свою линию наш фронтмен.

— У меня ваш разговор не записан, — девица тряхнула спутанной гривой. — В программу концерта без прослушивания попадают только члены рок-клуба.

— Но мне про него никто не сказал! — лицо Астарота стало обиженным, губы затряслись.

— Значит в этот раз вы не участвуете, — величественно пожала плечами девица. — Только как зрители. Идите к центральному входу и покупайте билеты в кассе. Они там еще есть.

— Но я же договаривался… — повторил Астарот. Шея и щеки его покрылись красными пятнами. Нда, что-то не ладится у нашей адской суперзвезды, надо попробовать спасти положение.

Я ухватил почти плачущего Астарота за рукав и вытащил обратно в коридор. Откуда-то из глубины ДК доносились немелодичные звуки настройки инструментов. И голоса, довольно много голосов. Хохот, вопли, выкрики. Кто-то хором горланил не то речевку, не то кричалку. Впечатление было такое, что все здесь уже бухие.

— Астарот, только давай без истерик, — сказал я, глядя в его нервно дергающееся лицо. — По морде дать, чтобы в себя пришел?

— Но я же договаривался! — взвизгнул он. — Мы в «Коржах» вместе тусовались, он сказал, чтобы нашей группе обязательно надо выступить на Рок-провинции. Свежая кровь… Свобода… — он начал отчетливо всхлипывать.

Я без замаха выдал ему звонкого леща. Голова его дернулась, от неожиданности он выпучился на меня круглыми глазами и захлопал ртом, как рыба.

— Без истерик, — сказал я. — Сейчас попробую договориться, ладно? Только стойте тут, и никого внутрь не пускайте, лады?

— Ты меня ударил! — возмутился Астарот.

Я ухватил его за грудки, подтащил поближе и прошептал на ухо.

— Иначе бы ты разрыдался, как девчонка.

Астарот сглотнул. Приосанился, бросил взгляд на молчащих Кирилла, Бельфегора и Бегемота.

— Все, ждите тут, — бросил я, открывая дверь. — Никого не пускайте.

Девица сидела на своем месте. Всемогущая тетрадка лежала перед ней, а сама она разглядывала свое плоское лицо в крохотное круглое зеркальце. Пару секунд я понаблюдал за тем, как она слюнит палец и приглаживает им брови, потом откашлялся.

— Есть минутка? — спросил я, натянув на лицо приветливую улыбку.

— Чего тебе? — буркнула она она и торопливо спрятала зеркальце в карман.

— Аминь, сестра, — изрек я многозначительно. Как там вообще у говнарей разговаривать-то принято? Я сел на стул напротив нее и доверительно подался вперед, раскрыв ладони. Даже хорошо, что одна рука забинтована, вызывает сочувствие. — Тот еще денек, правда? Представляю, как ты задолбалась…

— Да уж… — она дернула плечом и с недоверием посмотрела на меня.

— Я в прошлом году на «Рок-генераторе» в Усть-Илимске работал, так что очень хорошо тебя понимаю, — я двинул рукой так, чтобы едва коснуться ее пальцев. Она вздрогнула, но руку не убрала. Хороший знак.

— Не слышала про такой, — протянула она. Нотки «вахтера» в голосе еще полностью не исчезли, настороженность тоже.

— Да он маленький совсем, у нас всего-то было десяток групп Забайкалья, — усмехнулся я. Еще бы она про него слышала, я его только что выдумал. И в этом самом Усть-Илимске никогда в жизни не был, только знал, что он в Иркутской области где-то.

— Тот еще цирк с конями, — хохотнул я. — Нам концерт начинать, зрители уже собрались, а у нас солист «Четверговых выползней» напился и блюет в углу. Вообще ни петь, ни свистеть. Всю программу пришлось перекраивать на коленке. А в середине еще и аппарат накрылся. Я весь в мыле бегал, пока разруливал.

— А ты врубаешься! — на ее плоском некрасивом лице наконец-то появилась улыбка. — Я за неделю на десять кило похудела, на ремне новую дырку пришлось пробивать.

— Аминь, сестра! — повторил я. — Я после «Рок-генератора» себе зарок дал — обязательно заскочить к админу и морально поддержать. Были бы бабки, подарочек бы занес. А то несправедливо выходит — эти на сцене кривляются, им все хлопают. А настоящие герои, вроде нас с тобой — в тени.

— Это правда… — она вздохнула. — Сейчас еще пять минуточек посижу, чтобы не истерить. И пойду разруливать… «Ян и цеппелины» пьяные, но вроде вменяемые. А Гусь в туалете уснул. Я с его «Бесприданниками» поговорила, они сказали, что в чувство его приведут, а сами еле языками ворочают. Панки, е-мое. И с «Пиночетом» та же история, хорошо, если на сцену выйти смогут…

Я слушал, качал головой, сочувственно поддакивал, держал